Семейные разборки под романсы Вертинского представил новокуйбышевским зрителям «У Никитских ворот»

Издание “Наше время” г. Новокуйбышевск 

Марк Розовский привез на новокуйбышевский фестиваль «ПоМост» музыкальный спектакль «Песни нашей коммуналки». Его премьера состоялась в далеком 1998 году. Но он до сих пор пользуется у зрителей бешеной популярностью.

Пересказывать содержание «Песен» достаточно сложно. Знаете, как современники отзывались о пьесах Чехова? Мол, в них ничего не происходит, герои только едят и болтают. Так вот, в спектакле Розовского, на первый взгляд артисты главным образом только поют. Поют шлягеры 1920-1960-х годов. Это очень разные песни и по содержанию, и по жанру. Репертуар Шульженко и «блатняк», танго и Визбор, Вертинский и частушки, Козин  и городской романс. Блестящее актерское исполнение (поп-звезды отдыхают), артистизм и обаяние, а еще – колоссальная самоотдача, безусловно подкупают зрителя и доставляют наслаждение. И даже откровенно низкопробные образчики попсы 40-50-летней давности артисты выводят на новый художественный уровень. Каждая песня разворачивается в отдельный отточенный спектакль малой формы со своим сюжетом, создаются сочные, точные, очень индивидуальные образы эпохи: забубенный пьяница и хулиган, молодящаяся, разбитная бой-баба в чепчике и халате, пышная кокетливая дамочка в «фильдекосовых чулочках», типичный советский служащий в подтяжках, штиблетах и  с сеточкой на голове, «слизняк» – интеллигент. Отдаешь должное профессионализму и азартной игре актеров, но невольно задаешь себе вопрос: в чем задача спектакля? Развлечь, позабавить зрелую публику, которую охватила в последние годы ностальгия? Тогда это чисто коммерческое эстрадное явление, что-то вроде группы «Доктор Ватсон». Но чем больше смотришь спектакль, тем отчетливее понимаешь: замысел режиссера Розовского – сложнее и серьезнее. Через эти песни, через этот пласт культуры попытаться создать, передать образ того времени. Той эпохи. Во всей е неоднозначности, многомерности. И как символ, метафора эпохи здесь выступает коммунальная квартира. Именно обстановка типичной советской коммуналки является главной и единственной декорацией сценической площадки. Она воспроизведена с дотошной достоверностью. Здесь и почерневший от времени кухонный столик, и старый патефон, ряд обшарпанных дверей, тазы, авоськи, бутылка водки «Московская», эскимо на палочке за 11 копеек и т.п. Причем практически все вещи, подчеркивает Розовский, подлинные. И большинство героев исполняемых песен – обитатели коммуналки. Для Марка Розовского очень важен фон, на котором разыгрываются песни-спектакли. У него он самодостаточный, живущий своей жизнью. Это будни коммунального бытия, забавные, а порой весьма неприглядные. Яркий фрагмент спектакля – когда герой Игоря Старосельцева на кухне чувственно исполняет под гитару «Вы плакали, малютка» Вертинского, а параллельно на наших глазах разыгрывается семейная сцена с руганью и рукоприкладством. Да, не в «Песнях…» ностальгии по прошлому. Режиссер дает это ясно понять и когда в паузах между песнями делится со зрителями личным опытом коммунальной жизни. Но нет и очернения этого прошлого. А есть трезвый взгляд, с высоты возраста, светлые и грустные воспоминания. Таков и музыкальный материал  спектакля: находится место и веселым беззаботным песням вроде «Советского парня» и «Мамая Кера», и трагичным, где звучит тема войны («22 июня», «Полицай»), сталинских лагерей (одну из них, песню заключенного «Ворон», бесподобно по эмоциональности исполняет сам Розовский).

Что ещё нельзя не отметить в «Песнях…», так это постоянно царящую атмосферу импровизации. Марк Григорьевич предстает здесь не режиссером, в нашем привычном представлении, а, скорее, «играющим тренером». В течение всего спектакля этот человек практически не покидает сценическое и околосценическое пространство. Создав в самом начале необходимую эмоциональную атмосферу, настроив зрителей на «волну памяти», больше не отпускает их, умело «дирижирует» актерами, публикой, настроением. То подпевает, то отпускает иронические реплики, издает какие-то птичьи и животные звуки, по ходу вносит, если нужно, в сценарий спектакля коррективы.

По окончании постановки я немного понаблюдал за тем, какими выходили наши зрители из зала. Многие выглядели уставшими, эмоционально выжатыми. И в то же время (пусть и не все) – с блеском в глазах. Что может быть для актера и режиссера важнее подобной «оценки»?

Автор: С. ЖДАНОВ