Танец огней, или чайка над Провинцией

«Самара. Журнал столицы региона» № 5 2003 г.

«Главное не слава, не блеск…, а умение терпеть»,  – ключевая фраза финального монолога актрисы Нины Заречной в чеховской «Чайке». Вероятно, именно эти ориентиры направляли организаторов второго всероссийского фестиваля провинциальных театров «ПоМост», прошедшего в середине апреля в Новокуйбышевске. Фестивальная афиша, как впрочем, и два года назад в первом  проекте, представляла коллективы, известные в отечественном театре не просто яркими и оригинальными работами, но и умением отстаивать свой собственный взгляд, нетривиальную авторскую идею и индивидуальный стиль.

 

И ожидания зрителей были оправданы. Время первого вечернего представления занял «Иллюзион»  – спектакль екатеринбургского театра кукол. В нем всё задумано, написано, выполнено и «срежиссировано» одним художником – обладателем национальной премии «Золотая маска» Андреем Ефимовым. В традиционном восприятии бессюжетный – этот спектакль состоит из серии филигранных миниатюр, обращенных к вечным категориям и ценностям человеческой жизни: рождению и познанию, самоутверждению творчеству, любви и ненависти, красоте и уродству, смерти и вечности. Около 60 кукол воплощают идею мастера. «Безличные фигурки, существа из дерева и картона», наполняемые дыханием жизни через чуткие руки актера передают в зал особую, ни с чем не сравнимую энергетику. Молчание куклы тоже имеет свою выразительность, решенную через визуально-пластический образ. Невозможно забыть сцену любви, доверенную автором двум белоснежным куклам – юноше и девушке в ренессансных одеждах или до боли щемящий танец марионеток – состарившихся Буратино и Мальвины. Финальный «танец огней» – фантастически эмоциональный апогей всего задуманного художником – звучит как обращение к сокровенному, позволяющее вступить, по словам П. Флоренского, в «общение друг с другом в самом заветном, что храним обычно каждый про себя, как тайну». Важно отметить, что спектакль не имеет возрастных ограничений: взрослый зритель открывает в нем для себя философскую глубину простых истин, дети нечто иное, но понятное и притягательное для них.

Вторым событием «ПоМоста» стали спектакли екатеринбургского Театра юного зрителя – чеховские «Чайка» и «Каштанка». «Чайка», поставленная Георгием Цхвирава и отмеченная Гран-при на международном фестивале «Полет «Чайки» в Санкт-Петербурге в 1996 году, по праву принадлежит к произведениям «театра духовных движений». Вероятно поэтому, у спектакля четко выверенное зримо ограниченное пространство, в котором рядом с актером, непосредственно на сцене, сосуществует и зритель: кресла располагаются вдоль авансцены. Столь близкое присутствие публики не позволяет актеру просто проиграть, проиллюстрировать известный сюжет, но обязательно прожить, поверив полностью, без остатка в предложенную ситуацию. Эффект, рожденный подобным исполнением, заставляет и зрителя прочувствовать свою включенность в эмоциональную ткань спектакля. Чеховский мир не снижается от этого до знакомой конкретной узнаваемости, происходящее актуализируется по-другому. Запрограммированная в режиссерской концепции естественность течения времени позволяет и актеру и зрителю существовать в событийной непредугаданности.  Очевидно поэтому, столь трагично воспринимается переплетение судеб, столь ярко высвечиваются линии любви, столь отчаянно безысходен финал. В актерском ансамбле спектакля трудно выделить лидера, хотя это и непривычно для современного зрителя, зачастую связывающего посещение театра с игрой какого-либо одного исполнителя.

Фестивальное пространство «ПоМоста» оказалось счастливым для екатеринбуржцев. Именно в Новокуйбышевске они узнали о присуждении «Каштанке» Национальной театральной премии «Золотая маска», как лучшему спектаклю для детей. Камерный зал театра-студии «Грань» не мог вместить всех желающих, пришедших на представление. Всем знакомая с детства история, воплощенная в сценической версии режиссера Вячеслава Кокорина, образно неожиданна. В его концепции чутко угадана та грань, благодаря которой сюжет из прошлого приблизился к современному детскому восприятию: ребенок способен к особенно искреннему состраданию.  Художественно и функционально оправданная сценография, превращающая сценическое пространство то в цирковую арену, то в комнату Незнакомца, решенная Анатолием Шубиным, музыкальный лейтмотив, исполняемый «вживую» на скрипке и гармони, создают ту визуально-духовную атмосферу, в которой существуют чеховские герои. Для каждой роли найден свой, психологически верный бессловесный рисунок, движение.  Милая танцующая девочка-подросток в короткой меховой шубейке – Каштанка, стремительный в чёрной строгой костюмной паре и красных носках – Иван Иванович, располневший мягкий в домашних шлепанца Федор  Тимофеевич, с маской неподдельного «серьеза» – Хавронья Ивановна.

Если встреча с екатеринбургским ТЮЗом была первым знакомством новокуйбышевского зрителя с его работами, то екатеринбургский пластический театр «Провинциальные танцы», запомнившийся с первого «ПоМоста», уже ждали с нетерпением. Хореограф Татьяна Баганова привезла на фестиваль премьерный спектакль «Полеты во время чаепития».  Он органично вписался в театральное пространство «ПоМоста», наполненное драматическим словом. Вероятно, этому способствовали сюжетная, идейная и образная многомерность спектакля, его наполненность электрическими реминисценциями. Тягучее звучание виолончельной музыки Криса Ланкастера, специально написанной им для постановки Багановой, сюрреалистическое таинство сценического движения, цитирующего, казалось бы, визуальные акценты далеких эпох, речевое озвучивание отдельных мыслей, введение образных аксессуаров, костюмная и пространственная сценография – все характеризует авторский стиль хореографа. Изысканно усложненная танцевальная лексика сплетает в целостную композицию великолепные сами по себе смысловые фрагменты спектакля: немецкое танго, обыгрывание белого платья, пластическую мизансцену с резиновой камерой, финальный танец с водой, летящей по заданной траектории. Но главное в новой работе – практически наяву осязаемое желание творчества, умение существовать в своем придуманном мире, образно отражая его на реальное пространство.

Созвучно этой естественно самоопределившейся лидирующей линии фестивального развития состоялся премьерный показ новой работы Эльвиры Дульщиковой в театре-студии «Грань» – спектакля «Бумажный пьеро» по стихам и прозе Х.Р. Хименеса. Изначально рассчитывая на камерную сцену и существование на ней двух актеров, режиссер приоткрывает завесу над самым необозримым  и неразгаданным человеческим пространством – миром его чувств. Пристрастно сохраняя красоту хименесовского  поэтического слога и достоверность текста, актеры – Денис Бокурадзе и Елена Прокопенко – набирают состояние, при котором только и возможно эмоциональное доверие к зрителю: разговор происходит на уровне «вечных тем». Отталкиваясь от любимых творческих образов – Пьеро и Театра, режиссер выстраивает действие-размышление, размышление-игру, в котором акцентами становятся отзвуки переносимых человеком душевных потрясений. Но как светлая печаль Пьеро в воспоминаниях о них, как трогателен кукольный театрик, склеенный из старых газет с крошечными деревянными марионетками, иллюстрирующими рассказ, как тонко решена костюмная сценография (художник Татьяна Рассказова), как тоскующе звучит музыка Сергея Курехина.

В вечер закрытия фестиваля состоялось выступления театра «Балет Евгения Панфилова» из Перми, прозвучавшее как творческая кульминация, подводившая одновременно и итоги задуманному на «ПоМосте». Труппа, сформированная известнейшим хореографом современного танца, показала две работы Панфилова – поставленный за четыре года до смерти балет-притчу «Река» и последнее творение мастера спектакль «БлокАда». Совершенно разные по образному воплощению, они объединены единой  смысловой концепцией: оба произведения пытаются пробиться к сути человеческого существования и сосуществования. «Взглянем в лицо самим себе, в мутное зеркало Истории…»,  – написал Памфилов о «БлокАде». Пластическое «либретто» спектакля, сочиненное на музыку «Ленинградкой симфонии» Дмитрия Шостаковича поражает ярким индивидуальным художественным видением, эмоциональным накалом, авторской символикой. Она связана с развитием хореографического сюжета. Она связана с развитием хореографического сюжета: тени в прологе перевоплощаются затем в слепых и немых людей, прозревающих только в любви. Она читается визуально в аксессуарах танца: связка голубых шаров, яркие пятна рассыпанных по сцене апельсинов… Обратившись в финале, музыка Шостаковича меняется на всём известную песенку из фильма «Весна на Заречной улице». «Когда весна придет? Не знаю. Но всё-таки верю: жизнь должна быть любима!», – вспоминаются слова Памфилова.

«ПоМост»-2 состоялся. Расширилось его географическое пространство: в фестивале приняли участие театры из Омска, Тюмени, Перми, Екатеринбурга и Ярославля. В фестивальные дни в четырех залах музея Истории города работали выставки трех театральных художников – Валерия к Ковалева из Сызрани, москвички Татьяна Рассказовой и Елены Соловьевой из Перми. Организаторы, актеры и зрители остались, кажется, взаимно благодарны друг другу. Организаторы за то, что ни на йоту не отступили от задуманного, зрители за большой театральный праздник, актеры за то, что их пытались понять…

 

Автор: Надежда Лысова