Новости

Смерть смеха

Опубликовано в «Свежей газете. Культуре» 29 ноября 2018 года,
№№ 18 (147)

Культурологические штудии по поводу последней премьеры театра «Грань»

Авторский театр — что это? Это когда автор пишет пьесы для своего театра и сам же их ставит, как делал Мольер? Немного же театров такого типа мы можем сейчас наблюдать, да и в истории их наберется меньше десятка. Но мы упорно говорим и пишем о таком ярком явлении, иногда называя так театр, который этого не заслуживает. Тем более, что искусство театра изначально коллективное. По каким параметрам можно определять авторство в театральном спектакле и, шире, в направлении творческих поисков данного театра? Смею думать, что Театр-студия «ГРАНЬ» под руководством Дениса БОКУРАДЗЕ имеет полное право именоваться авторским театром, где руководитель сумел убедить, заразить, втянуть (глагол выберите сами) в свое видение мира, в свои художественные поиски свой небольшой, молодой коллектив. Доказательством моего посыла должен стать последний спектакль «Грани».
Посмотрите внимательно на афишу театра: всего двенадцать названий. Среди них известны широкому кругу зрителей, пожалуй, только два: «Король Лир» и «Старший сын». Об остальных знают разве что театроведы и филологи, да и то далеко не все. Понятно, что поиски материала для спектакля ведет режиссер, в нашем случае — Бокурадзе. Он же переводит мысли и образы на язык сценического действия, дотошно выбирая знаковый ряд художественно-сценического языка. Потом он убеждает в необходимости такого содержания и такой стилистики соавторов по постановочной группе. А дальше всё как полагается. То есть уже в выборе репертуара театр обрел «лица необщее выражение». Но главное, что театр изобрел свой особый язык, присущий только ему.
Нет, конечно, многие коллективы выбирают сегодня пластику в качестве основного выразительного средства. Важно, что для многих из них пластика становится просто украшением, знаком того, что театр не отстает от современных форм сценического действия, грубо говоря, от моды. Для театра «Грань» пластика есть особая форма видения современного состояния мира, когда (опять постмодернистские установки) слова уже все сказаны, они не в состоянии передать всю сложность бытия. Может быть, поэтому Бокурадзе во второй раз обращается к драматургии позднего Средневековья/раннего Возрождения. Эпохе, когда европейские языки только еще складывались — так же, как и сама картина мира. Обращение к той эпохе, к тому переломному времени, когда коренным образом менялось положение человека в пространстве и времени, в понимании самого себя, как ни странно, делает спектакль остросовременным.

Тогда из твари Божьей, абсолютно зависящей от Высшей силы, человек превращался в творца собственной жизни и судьбы. Коренным образом менялась система ценностей. То же самое происходит и сейчас. Мы бодрым маршем ворвались в информационную эру, мы можем сотворить человека без помощи Божьего промысла и без узаконенных природой способов (пусть пока еще в виде овечки Долли).

Мы можем разрушить свой мир легким нажатием на кнопку. Мы уже живем в другом мире, хотя не все и не всегда понимают это. Театр Бокурадзе заставляет нас проникнуться этим нелегким и, в общем, невеселым пониманием. Для меня ключом и поводом к осмыслению спектаклей «Корабль дураков» и «Театр мудрого Дурачины» стало отношение театра к смеху, как его понимал отец русской культурологии Михаил Михайлович Бахтин в гениальной работе «Творчество Франсуа Рабле и народная культура позднего средневековья и Возрождения». Смех в его определении — способ спасения человека от ужаса смерти и данной ему жизни на Земле. Смех — единственная стихия, где человек свободен и где нет ни господ, ни слуг.

Не будем забывать, что Денис Бокурадзе недавно стал кандидатом культурологии. В его спектаклях смех существует в противоположном качестве. Они очень серьезны. Но ведь и наше современное отношение к смеху резко изменилось. Смеха в нашей жизни стало значительно больше, но он потерял свое жизнеспасающее качество. Смерти и ужаса стало так много, человечество так давно привыкло к этому состоянию жизни «на краю», что смех уже никого не спасает и не освобождает.

Актеры в спектакле «Театр мудрого Дурачины» закованы в жесткие рамки выполнения заданного рисунка, они лишены возможности импровизации. Рисунок каждой роли и общих мизансцен настолько точно и жестко выстроен, что здесь невозможно почувствовать свободу, при том, что актеры ведут свои партии виртуозно. Я бы даже сказала — легко, без надрыва.

Режиссер делает парадоксальные ситуации интермедий Сервантеса еще более странными и нереальными, чем это задано автором в традициях средневекового испанского театра. Однако внешняя канва спектакля активно отсылает нас к этим самым традициям. Сцена похожа на помост уличного театра: прямоугольная плоскость, ограниченная сзади сплошной стеной с прорезями для выхода актеров и верхним окошком.
Актеры одеты в мешковатые комбинезоны и платья — балахоны тускло-черного цвета из ткани, напоминающей домотканый холст, расшитые грубыми пеньковыми веревками. Замечательная работа художников по костюмам Елены Соловьёвой и Алисы Якиманской.

Актеры играют по нескольку персонажей, чуть меняя детали костюма и маски (изумительно выполненные Алисой Якиманской). Актер, переходя из общего хора в персонаж, маски снимает, но не меняет характера отстранения от персонажа. То есть ни о каком перевоплощении, ни о каком психологическом оправдании своего героя речи не идет. Это тоже традиция площадного театра.

В этой труппе якобы бродячих актеров есть свои корифеи: Юлия Бокурадзе и Сергей Поздняков. Они выступают в главных партиях практически в каждой из трех интермедий. Они же (что тоже обязательно для староиспанской бродячей труппы) выступают в коротком за-такте, предваряющем спектакль. Комические ситуации играются подчеркнуто замедленно. Зрители в зале поначалу пытались смеяться, но смех быстро увял. Не смешно. Странно. Смех и смерть похожи в русском языке по произношению, но странность по произношению близка к страху. Ничего не говорится впрямую, смыслы все остаются на втором плане, но они очень ощутимы. Рефлексировать театр доверяет нам, зрителям.

Последняя интермедия, «Театр чудес», как бы объясняет нам смысл всего происходящего и на сцене, и в жизни. Сюжет нам всем хорошо знаком по сказке Евгения Шварца «Голый король». Только здесь речь идет о спектакле, который увидеть могут только те, кто, а в результате — никто. Всё, что нам якобы показывают, не существует на самом деле. Всё нереально. Кроме белой скрипки на черной стене.

Театр-студия «Грань»
Мигель де Сервантес

Театр мудрого Дурачины

Автор инсценировки и режиссер — Денис Бокурадзе
Художник-сценограф — Александра Денисова
Художник по костюмам и маскам — Алиса Якиманская
Художник-конструктор по костюмам — Елена Соловьёва
Композитор — Арсений Плаксин
Хореограф — Иван Естегнеев
Художник по свету — Евгений Ганзбург
Режиссер по пантомиме — Леонид Тимцуник
Хореограф-репетитор — Анастасия Шаброва

Галина ТОРУНОВА
Театровед, кандидат филологических наук, член Союза театральных деятелей РФ и Союза журналистов РФ.

Фото Дмитрия НЕДЫХАЛОВА

Источник: http://samcult.ru/episodes/17148

0 comments on “Смерть смеха

Comments are closed.