Король Лир. “Грань” на фестивале

Совершенно неожиданно в открытую сеть попали несколько трансляций с Дягилевского фестиваля, проходившего в Перми. Вчера был финальный день.

ЭТО ЗНАК

На сцене знакового фестиваля вновь выступил и припарковался театр «Грань». В прошлом году новокуйбышевцы привезли «Три сестры», а в этом — восстановленный «Король Лир».

Сценическое решение строится на лаконичных декорациях и перемещениях «тронов-шкафчиков», которые непростые, а с секретиками. Потаённые дверцы напоминают окошки в тюрьмах, через которые обычно передают пищу или корреспонденцию. Здесь же эти самые окошки словно «Окна Овертона» передают не только смысловые конструкции, но и настойчиво меняют сознание зрителя. Спектакль длится около 4 часов и включает два антракта.

В Перми спектакль был представлен зрителям дважды.

ГЛАВНЫЙ ГЕРОЙ

Лир — не просто король. Это человек, который когда-то был всем. Для всех…  А стал — никем. В главной роли — Денис Евневич.

Артист с крепкой репутацией в театральном мире Самары, он привносит в образ Лира: солидный возраст (Евневича мастерски состарили с помощью грима), отцовский опыт, мужскую харизму и знание горьких утрат. И главное — понимание, что значит терять любовь детей. Его Лир — не только монарх, но и безумно уставший человек, способный осознать собственное падение. Не герой трагедии, а живой мужчина, потерянный, надломленный, но по-прежнему страстно цепляющийся за иллюзию контроля.

Евневич мастерски играет не на надрыве, не на надломе, не на крике, не на величии — а на почти бытовом, даже родном уровне. Мы становимся свидетелями мучительно узнаваемой боли. И потому — страшно и близко. Жутко и впечатляюще.

В нем — мы, наши отцы, наши дети, а также мы сами в зеркале лет через десяток. Его стремительное социальное падение — это не падение монарха, а, скорее, драма человека, ставшего обузой, приживалом, лишним человеком в системе координат ранее верного ему окружения…

ПОД МАСКОЙ ШУТА

Но если Лир — нервное пульсирующее сердце трагедии, то Шут — его трепетное воплощение самой правды жизни. Ведь с правдой нужно быть очень осторожными: она словно кипяток. Приятна в небольших дозах и в чашке, но стоит эту правду-кипяток плеснуть кому-то прямо в лицо, и жизнь меняется после такого инцидента безвозвратно. Юлия Бокурадзе совершает невозможное, актёрский подвиг.

Она одновременно — жестокая Регана и несгибаемый, словно стальной лом, в своём умении говорить языком правды — Шут. Два крайних полюса, две крайности, две абсолютные несовместимости.

ДВОЕ

Многим сюжет «Короля Лира» известен. Тем не менее, позвольте напомнить. Регана — исключительно красива и холодна, хитра и расчетлива, практически нечеловечна. Богиня, наделённая неограниченной властью. Шут — напротив: живой, остроумный, страдающий, жалостливый, глубоко человечный. Этот контраст — поразительный. Актриса перевоплощается не по мановению света или паузы — буквально на ходу, за кулисой. Такие скорости трансформации, что кажется, будто мы наблюдаем не камерный студийный спектакль, а как автомеханики мгновенно меняют шины на скоростном болиде «Формулы-1», за доли секунды на гоночном треке.

А это не просто смена наряда и косметического оформления, а настоящая трансформация состояний. Из недоженщины, недочеловека в «Голос самой жестокой правды», с уровнем эмпатии к человеку на максимальных оборотах.

И когда на нежном лице Шута внезапно возникает тень прежней холодной Реганы — зритель невольно вздрагивает: как тонко и точно проработаны эти два облика! Словно изысканная арабская вязь на драгоценном бриллианте, украшение в сокровищнице восточного властелина.

ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

Юлия Бокурадзе создает в своей постановке чудо, невозможное для реальности: она воплощает фигуру Шута, равного Лиру. Он/она страдает за Лира — и вместе с ним. Он/она верный соратник, добрый друг, утешение для потерянного в жизни мужчины.

Сценография, свет и пластика — визуальная партитура спектакля остается лаконичной, но не убогой. Кажется, что нас, как общество, готовят к чему-то ужасному, к жизни после атомного апокалипсиса. Выжили немногие. Место действия неясно. Это могут быть какие-нибудь «Кресты», трюм нефтяного танкера или даже внутренности космического корабля, где-то в далеком космосе при долгом полете на Нептун.

Стулья-троны, расставленные как в линию, так и раздвинутые в символические «колонны»; трон, подобный грифельной доске (с окошками, где герои записывают свои имена), на которой мелом пишутся и стираются судьбы, проиллюстрировав временность власти и бренность жизни, выявляют материальность объектов.

Сценическое пространство живет строгой геометрией власти, разделением и соединением персонажей, а каждое изменение мизансцены добавляет новый слой к ранее установленному смыслу.

Свет, исходящий не со сцены, а с задника, высвечивает не столько внешнее, сколько внутреннее состояние героев.

Люди в этих предложенных обстоятельствах рождаются не для любви, а для войны. Они становятся сырьем, подобно биологическому материалу. История о том, что даже смерть уже не есть катастрофа, а служит облегчением страданий.

ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ?

Тем не менее, третий акт представляется мне излишним (это моё оценочное суждение). Парадоксально: зритель словно погружается в чистилище, переход уже произошел, а страдания вновь возникают в монологах на новом круге.

После невероятных сцен с Королем Лиром и Шутом всё остальное, кажется, приглушается. Уходит четко выстроенная образная логическая система в полумраке, растворяясь в ночи.

Реально хочется, чтобы театральный тандем «Король и Шут» оставались на сцене в молчании — до конца. Великая трагедия не требует ни грома, ни молний, ни крови, ни смеха. Достаточно — «голой», пусть жестокой, но благословенной правды.

P/S

Как на премьере «Трёх сестер» у меня был момент настоящего засыпания, так и при просмотре «Короля Лира» царство Морфея унесло меня в свои дали. Всё-таки онлайн-трансляция — коварная ловушка. Хорошо, что в отличие от живого спектакля всегда можно перемотать файл назад и внимательнее просмотреть эпизод.

Автор: Андрей Большаков

Источник: https://vk.com/theatre.gran?from=groups&w=wall8279765_8464