Новости

Игорь Ясулович: «Я благодарен и жизни, и судьбе!»

Журнал “Самарские судьбы”

Четырнадцатого ноября 2020 года в Новокуйбышевске в рамках проекта «Золотая маска» в регионах» Московский театр юного зрителя сыграл спектакль Камы Гинкаса по рассказу Антона Павловича Чехова «Скрипка Ротшильда». Мировая премьера спектакля состоялась в январе 2004 года в США, в Йельском репертуарном театре, московская премьера – в марте 2004 года. В 2006 году спектакль был награжден премией «Золотая маска» в номинациях «Лучший спектакль в драме, большая форма» и «Лучшая работа художника».

Гастроли Московского ТЮЗа были посвящены пятидесятилетию Новокуйбышевского Театра-студии «Грань». От имени Губернатора Самарской области Дмитрия Азарова московских актеров и публику со сцены приветствовал министр культуры Самарской области Борис Илларионов: «Для всех нас показ спектакля «Скрипка Ротшильда» – это огромное событие! Я видел в зале людей из Тольятти, из Самары, из других городов области».

На следующий день после спектакля в зале Театра-студии «Грань» мы поговорили с исполнителем роли Ротшильда, народным артистом России, нашим земляком Игорем Николаевичем Ясуловичем и о театре, и о кино, и о жизни.

Спектакль “Скрипка Ротшильда”. Автор Фото Евгений Люлюкин

«Спектакль «Скрипка Ротшильда» является настоящим откровением. Он захватывающе красив и поэтичен. Здесь все метафорично говорит само за себя. Он одинаково захватывает и сердце, и интеллект».

«The haven Register»

«Потусторонняя песнь сожаления о потерях воспринимается как необходимый шаг к возрождению. Режиссер совместно с Чеховым обращается напрямую к человеческому сердцу пронзительно и провидчески».

«The New York Times»
Игорь Николаевич Ясулович
Народный артист России. Родился 24 сентября 1941 года в селе Рейнсфельд Кошкинского района Куйбышевской (ныне – Самарской) области. Окончил актерский и режиссерский факультеты ВГИКа. В 1962-1964 годах – актер ЭКТЕМИМа (Московского экспериментального театра пантомимы). В 1964-1993 годах – актер Московского государственного Театра-студии киноактера. С 1993 года по настоящее время – актер Московского театра юного зрителя.

Игорь Николаевич Ясулович

Лауреат Государственной премии Российской Федерации, Международной театральной премии имени К.С. Станиславского, театральных премий «Чайка» и «Золотой Витязь». Профессор Всероссийского государственного института кинематографии имени С.А. Герасимова и Российской Академии театрального искусства (ГИТИС).

Актерские работы на сцене Московского ТЮЗа в спектаклях Генриетты Яновской «Собачье сердце», «Гроза», «Жак Оффенбах, любовь и тру-ля-ля», «Иванов и другие», «Свидетель обвинения», «Пьяный амур», в спектаклях Камы Гинкаса «Пушкин. Дуэль. Смерть», «Нелепая поэмка», «Шуты Шекспировы», «Черный монах», «Медея», «Скрипка Ротшильда», также играл в спектаклях Деклана Донеллана «Борис Годунов», «Буря», «Три сестры», «Двенадцатая ночь» и в ряде спектаклей в других театрах.

 

Сыграл в кино более трехсот ролей, в том числе в фильмах «Время, вперед!», «Лиловый шар», «Гостья из будущего», «Двенадцать стульев», «Обратной дороги нет», «Зудов, вы уволены», «Жил отважный капитан», «Мио, мой Мио», «Ай лав ю, Петрович!», «Даже не думай», в телесериалах «Дядюшкин сон», «Петербургские тайны», «Саломея», «Ростов-папа», «Брежнев», в киножурналах «Фитиль», «Ералаш», участвовал в озвучивании кинофильмов и мультфильмов.

Участвует в работе Самарского землячества в Москве, принимает участие в правозащитных, благотворительных, оппозиционных и антивоенных акциях и мероприятиях.

Александр ИГНАШОВ:

– Игорь Николаевич, как так случилось, что жизнь связала вас с Самарской областью?

Игорь ЯСУЛОВИЧ, народный артист России, лауреат Государственной премии России:

– На этот замечательный вопрос я всю жизнь ищу ответ. Да-да, именно так! Я ничего об этом не помню. Могу сказать лишь о том, что знаю. Родился я в Куйбышевской области, в Кошкинском районе, в селе с необычным названием Рейнсфельд. Когда взамен утраченной метрики о рождении я получил новую, в ней было написано уже по-современному: Самарская область, Кошкинский район, село Залесье. И область, и мое родное село переименованы.

Я ничего не помню о первых днях и месяцах своей жизни. Остались в памяти какие-то проблески самых первых детских воспоминаний, когда мне было года два-три. Можно, конечно, насочинять и наговорить о себе все, что угодно, но я не из таких. Честно скажу, мне жаль, что я так ни разу и не побывал в родном селе. Хотелось и хочется. Тянет. Но то времени не было, то было как-то, знаете ли, немного боязно. Я человек впечатлительный. Для актера это очень неплохо, важно, полезно. Но вот как-то не решался бросить все и поехать посмотреть на Рейнсфельд, которое сейчас Залесье. Кстати сказать, в Интернете мне нашли, как выглядит село. Я увидел природу, протекающую реку. Летняя картинка была очень красивой! Это в чем-то схоже с моей биографией: посмотришь на факты – вроде бы много достижений, есть награды, а копнешь поглубже, пооткровеннее – и все повернется другой стороной, не глянцевой, настоящей, реальной.

Сколько я прожил в родном селе, не знаю и даже сказать об этом ничего не могу. В Москве бываю в Самарском землячестве, как могу, откликаюсь на идеи земляков и каждый раз чувствую, что все-таки я не до конца в этом отношении реализован. Наверное, я больше должен родной земле. Об этом я думал, когда два дня назад ехал в поезде с коллегами по театру из Москвы сюда. Мы вышли на станции Новокуйбышевск. Знаю, что это примерно, за полчаса не доезжая до Самары. Знаю, что из Самары до моего села ехать на машине часа два на север области.

Отец у меня был моряк, военный инженер. Я не так много знаю о его жизни. Родители не особо-то распространялись о себе. Военные годы они не любили вспоминать. Отец служил на торпедных катерах. На фронте смерть всегда рядом. На флоте она рядом вдвойне. Отец как инженер отвечал за плавучесть катеров, за их техническое состояние. За любую малейшую оплошность мог ответить тюремным сроком, если не жизнью.

Так сложилось, что о жизни отца я в основном знаю от брата, который говорил мне о том, что слышал об отце от его сослуживцев. В море на боевое задание они уходили каждый раз, как в последний раз. Может ли человек привыкнуть к этому? Ни один фильм, ни одна даже самая правдивая книга о войне не дадут нам, невоевавшим, той самой стопроцентной правды о войне. Вернувшись с боевого задания, торпедоносцы шли на берег отдыхать, а такие инженеры, как мой батюшка, приводили поврежденный в бою торпедный катер в порядок, в боевую готовность к следующему выходу в море.

Когда наша армия, отступая, оставляла Новороссийск, отец из-под самого носа у фашистов увел плавучий кран. Сослуживцы считали это отчаянно дерзким поступком. Они были людьми, лишенными пафоса. Войну вспоминали редко, без пафоса, никогда не говорили о подвигах и о героизме. В отставку отец вышел в Таллинне в звании инженер-капитан первого ранга. Там же он и похоронен.

Матушка оказалась в Куйбышевской области в эвакуации. Выходит, судьба у меня была родиться здесь. Она почти ничего не говорила мне о том времени. Судя по всему, жилось ей непросто, как и всем остальным эвакуированным. Я что-то помню о нашей жизни в Баку. Это было позже, в сорок третьем году. Боюсь даже говорить об этом, чтобы не соврать, не насочинять. Что я помню – это как мы жили всей семьей с отцом, когда его послали в Бухарест заниматься репарацией, проще говоря, возмещением ущерба, нанесенного фашистcкой Германией и ее союзниками Советскому Союзу во время Великой Отечественной войны. Он ездил по делам службы в Вену, в Будапешт. Помню, ему предлагали продолжить службу за границей, но он отказался, и мы вернулись в Советский Союз, в Измаил. Видите, как долго я отвечаю на ваш вопрос!

– Сердце, стало быть, вздрагивает, когда подъезжаете к Самаре?

– Конечно, вздрагивает! Сердце вздрагивает, когда берешь в руки паспорт, открываешь его и читаешь написанное в графе время и место рождения. Мне в 2021 году исполнится восемьдесят лет. Ощутить этот возраст не так легко, когда в душе ты моложе.

– Это правда, что вы никогда не были в Куйбышеве?

– Да, когда город назывался Куйбышев, я в нем не был. Казалось бы, жизнь у актера такая – гастроли с театром, киносъемки, много поездок. Но вот не приводила меня жизнь в Куйбышев. Когда городу вернули его историческое название, чему я, кстати сказать, очень был рад, я приехал.

– Я помню те гастроли Московского театра юного зрителя со спектаклем «Гроза».

– И я помню! Помню нашу встречу, как вы брали у меня интервью в эфире телекомпании, как мы общались. Знаете, встреч и интервью в моей жизни было очень много, но тот приезд в Самару запомнился. От волнения сердечко мое тогда билось учащенно.

В театральном мире Куйбышев был знаменит своим драматическим театром во главе с Петром Львовичем Монастырским. Сейчас многое принято переоценивать. Наверняка и о Монастырском после его смерти говорят разное. Но я вам скажу: таких ревностно служащих театру людей все меньше и меньше! Сейчас театр для многих перестает быть святым местом, его воспринимают не как искусство, а как нечто развлекательное. Не случайно вчера после спектакля, во время овации зрительного зала, на поклонах Валерий Александрович Баринов попросил минуту тишины и, обратившись к залу со словами благодарности, сказал, что мы всегда считали Самару второй театральной столицей в нашей стране, теперь убедились, что и в Новокуйбышевске зритель очень чуткий, проникновенный. Такая публика – наш лучший партнер!

– В Самаре принято считать, что у самарцев особый характер.

– Прямолинейных, откровенных, честных людей становится все меньше. Очень может быть, что самарцев объединяет некая общность, корни не только генетические, но и этические. Вы удивительным образом спрашиваете меня о том, о чем я думал в эти дни, когда мы собирались в дорогу, когда ехали сюда. В поезде я глядел в окно, смотрел, как менялся пейзаж, думал о том, где я родился, как жил. Да, в Самаре есть люди со своим взглядом. Мне везет на встречи с ними. Мне кажется, Санкт-Петербург до определенного времени тоже был особенным городом с особенными людьми. К сожалению, культурная составляющая истинных петербуржцев практически ушла в небытие.

Человеку не дано самого себя взвесить и оценить! Кто-то верит в судьбу, кто-то верит в гороскоп. Судьба дала мне возможность родиться здесь, а жизнь прожить за тысячу километров отсюда. В чем-то я похож на родителей, что-то получил от матушки, что-то от отца. Есть у меня определенные устои, взгляды, ценности, которыми я не пожертвую, от которых не откажусь. Кричать о них на всех углах не в моем характере. Я не люблю, когда люди актерствуют в жизни. Что касается артистического начала, то главное не внешнее, а то, что у тебя внутри, какой ты в душе, в сердце.

В чем-то я похож на брата. Какой я по характеру? Люди, с которыми я много лет живу и работаю, говорят, что я не злобный, не вредный. Я люблю свое дело. Считаю, что в жизни мне повезло с людьми, с учителями, с семьей, с профессией. Мне повезло с характером. Звездной болезнью я не болен. Отчего это? Наверное, оттого, что в юности рядом со мной были очень крупные личности, адекватно воспринимавшие жизнь и себя в ней.

– Во ВГИКе вы учились на курсе у Михаила Ильича Ромма. Было ощущение, что ваш учитель – это легенда, глыба?

– Конечно! Однажды, чтобы подписать у Ромма одну бумажку, я поехал к нему на дачу. Два часа потратил на дорогу туда, два часа должен был ехать назад. Ромм был потрясен:

– Ты бы позвонил, – сказал он мне, студенту. – Мы бы все решили по телефону!

– А подписать бумагу?

– Ах, да!.. Будем ужинать. Ты же голодный!

– Я – нет, не голодный!

– По-твоему, я не вижу?

Я отказывался категорически. Он пошел провожать меня и уже у калитки взял за рукав:

– Нет, так не годится! Дело мы решили. Как ты поедешь в Москву голодный! – Мы вернулись, Ромм усадил меня за стол, накормил. Откровенно говоря, я действительно хотел есть.

– У меня была и не раз такая же история. С девяносто первого по девяносто шестой год я учился в Москве в Литературном институте на семинаре драматургии у Виктора Сергеевича Розова. Когда я бывал у него дома, всегда, закончив дела с нашими бумагами, он усаживал меня на кухне и кормил. Жил я в общежитии, времена были тяжелые.

– Эти ситуации не просто запоминаются, они многому учат!..

Во ВГИК я попал благодаря Александру Александровичу Бендеру. Замечательный был педагог! Рядом с ним работала кандидат искусствоведения Ирина Александровна Жигалко. Мы получали от них предметные уроки и в плане профессии, и в жизненном плане. Александр Александрович Румнев преподавал во ВГИКе пластическую культуру актера, пантомиму. В свое время Румнев был актером Камерного театра, единомышленником легендарного режиссера Александра Яковлевича Таирова. Тогда, в 1959 году, мы, еще юные, не до конца понимали, какого творческого уровня были наши педагоги. Мы просто не задумывались о том, с кем нас свела судьба. На занятиях с нами Румнев несколько раз произнес фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Для меня этическое выше эстетического!» Свои слова он подтверждал поступками, ежедневными делами. И до нас доходило на уровне сознания и подсознания, что, да, этическое в искусстве выше эстетического.

Мне повезло быть среди создателей Московского театр пантомимы. Тот же Александр Александрович Румнев пригласил в театр очередным режиссером Зосиму Павловича Злобина. Того самого Злобина, который был актером в театре у Мейерхольда! Того самого Злобина, стоявшего у истоков разработки биомеханики! Все эти упражнения мы отрабатывали под руководством Злобина и даже не задумывались о том, что осваиваем биомеханику Мейерхольда от его единомышленника, от одного из его лучших учеников.

– Вы ведь с детства хотели стать актером?

– Не то слово! Меня не слишком строго воспитывали в детстве. После войны наша семья осела в Таллинне, где я и пошел в школу. Отец все время был занят. Я и гонял по улицам босиком, играл с друзьями в казаков-разбойников, вечно что-то придумывал. Я занимался в драматическом кружке под руководством актера Русского драматического театра Ивана Даниловича Россомахина. Из этого кружка вышли Лариса Лужина, Виталий Коняев, Владимир Коренев. Из Таллинна я и рванул после окончания школы в Москву поступать в театральный институт…

Так сложилась жизнь, что, проработав два года в Театре пантомимы, после его закрытия я вместе с большинством артистов был переведен в Театр киноактера, где прослужил три десятка лет. В основном мы обслуживали кинематограф. Играли на сцене, но киносъемки все же были на первом месте. Мы зависели от того, нужны сегодня на студии или нет. Каждый день получали сводки: есть ли у нас сегодня съемки, пробы, дубляж, озвучание. Если в этот день тебя вызывали на студию, в театр можно было не приходить. Поэтому в постановках Театра киноактера было несколько составов, не всегда партнерски удачных, что, конечно, сказывалось на качестве спектаклей. Я и мои бывшие коллеги по Театру пантомимы, получив в свое время замечательную прививку напряженной и постоянной работы, считали, что должны работать на сцене более активно. Я убежден, что артисту нельзя жить без сцены. Правда, здесь есть и другая проблема: ни в коем случае нельзя допускать, чтобы твоя игра превращалась в заезженную пластинку.

– Не обидно, что широкая публика знает вас по ролям в кино и гораздо меньший круг зрителей в театре?

– Когда-то, наверное, я так и думал. Не делал из этого трагедию. Кино по своей сути более массовое, чем театр. Кино технологично. Театр – это всегда живое дыхание. Кино – это взгляд куда-то туда, на картинку, на целлулоид. Театр – это здесь и сейчас! Не странно ли, что об этом говорю я, дважды окончивший Всесоюзный государственный институт кинематографии как актер и как режиссер! Нет, конечно, не странно. Меня влекло в кино, а стал я человеком театра.

Меня не слишком занимало стать первачом, растолкать коллег локтями, добиться, чтобы мою фамилию писали на афишах большими буквами. Довольно быстро мне стало понятно, что играть в кино главные роли – это не мое дело. Собственно, я от столбовой дороги был всегда в стороне и особенно не печалился по этому поводу. Мне всегда нравилось то, что я делал. Я получал и получаю от этого удовольствие. Я не занимаюсь тем, что мне не по душе.

В Театре киноактера я невозможно долго – три года! – репетировал с Эрастом Павловичем Гариным. Руководство театра, мягко говоря, недолюбливало его и разрешило репетиции «Горе от ума» как то ли свободную, то ли учебную работу с молодыми актерами. У него в руках был режиссерский план Мейерхольда! Мы узнали об этом позже. В те годы репетировать по наброскам Мейерхольда – это был поступок! Да и сам Эраст Гарин был личностью большого масштаба!

– Вы разочаровывались в себе?

– Случалось и такое. В жизни и в театре бывает всякое. Но я считаю себя счастливым человеком. Мне повезло с женой, с семьей. Мне повезло с профессией. Я люблю выходить на сценические подмостки. Я не могу без этого. Я люблю возиться со студентами, передавать им то, что знаю, умею.

– Меня, например, не перестает удивлять, что многие театральные актеры не ходят на спектакли в другие театры, не интересуются тем, что играют их коллеги!

– Обычно такие актеры очень уважают свою жизнь в искусстве! Конечно, театральный артист должен как можно больше смотреть спектаклей. Не случайно же во ВГИКе учат смотреть кино, учат его анализировать, чувствовать. Посмотрите фильмы Марлона Брандо, и вы увидите, как в них отражается его учеба у Ли Страсберга. Кстати сказать, у Страсберга учились Пол Ньюман, Аль Пачино, Мэрилин Монро, Джейн Фонда, Дастин Хоффман, Роберт де Ниро, Микки Рурк. Будучи в гостях у Страсберга, Леонид Ефимович Хейфиц спросил, на чьи работы тот опирается в педагогике. Страсберг повел его в кабинет, где на полках стояли книги Станиславского, Немировича-Данченко, Михаила Чехова. Методика Страсберга основана на русской театральной школе.

– Раньше я не часто ходил в кино, сейчас хожу один-два раза в год. И не потому, что фильмы доступны в Интернете. Мельчают темы, мельчают герои. В кино сплошные иллюстрации.

– К сожалению, иллюстрации и технологии. Да, темы и герои уже не того уровня. Сейчас кино снимать легче, были бы деньги. С сумасшедшей скоростью снимаются кинофильмы и телевизионные сериалы! В главных ролях одни и те же так называемые «звезды»! Режиссеры в кино почти ничего не решают. Пришло время продюсеров. Художественные категории мало кого интересуют. Балом правит стремление получить кассовые сборы.

В книге Чарли Чаплина «Моя удивительная жизнь» я прочитал о том, как он пришел в мир кино, с чем пришел, с какими желаниями и кем он стал, с чем вышел из мира кино в финале жизни. Он шел к успеху в кинопрокате, к деньгам. Чаплин стал миллионером, успел пожить как миллионер. Но он остался в кино по-настоящему творческим человеком. Да, не все его фильмы были шедеврами. Но штамповать шедевры не дано никому! В фильме «Огни большого города» сцену встречи своего героя со слепой девушкой Чаплин снимал год! Представляете, сколько было дублей! Представляете, как он искал необходимый образ!

У нас в кино и на телевидении только запустились в производство и тут же вышли на финишную прямую! Берешь в руки сценарий и понимаешь, что произносить это подобие текста невозможно – не то что играть!

– Что для вас такая категория, как судьба?

– Весь наш разговор о судьбе. Судьба – категория более масштабная, чем жизнь с ее житейским, бытовым наполнением. Я благодарен и жизни, и судьбе.

Почему-то я приехал в Москву поступать в институт в самый последний момент. У меня в руках был аттестат зрелости, и мне даже в голову не приходило, что прослушивания в театральные институты уже заканчиваются, что надо было приезжать раньше. Я провалился в одном, в другом, в третьем институте. Везде меня отсеивали то на первом туре, то на втором. Я пришел во ВГИК и там тоже провалился на туре. Раньше у входа во ВГИК, на площади, была конечная остановка троллейбуса. Группочкой провалившихся абитуриентов мы вошли в чуть ли не последний троллейбус. Он тронулся и вдруг остановился. В троллейбус вбежали несколько человек. Это была наша приемная комиссия. Увидев, как я развлекаю заливавшихся от горя слезами девчонок, Александр Александрович Бендер сказал декану актерского факультета:

– Смотри, хороший парень! А мы его не взяли! Может, возьмем?

Так решилась моя судьба. Но я-то этого не знал! Мне об этом никто не сказал! Я доехал до станции метро и вышел из троллейбуса.

Через неделю я пришел во ВГИК забирать из приемной комиссии документы. Какой-то парнишка вдруг говорит мне:

– Ты где ходишь? Тебя ищет Бендер!

Выяснилось, что мне надо срочно сдавать вступительный экзамен по истории. На экзамене я получил двойку.

Меня вызывает Бендер. Спрашивает:

– Почему двойка? Почему ты меня не предупредил, что ничего не знаешь? Почему не сказал, что идешь на экзамен?

Я был настолько растерян, что не знал, что ему ответить.

На следующий день я писал сочинение. Потом Михаил Ильич Ромм отсматривал экранные работы всех допущенных до экзаменов. У меня экранной работы не было. Меня вызвали побеседовать. Что-то у меня спрашивали, я что-то отвечал, что-то читал из прозы, из поэзии. На удивление, меня оставили в числе сдающих вступительные экзамены!

Я пошел второй раз сдавать экзамен по истории. Всю ночь учил билеты, не успел выучить только один и вытащил на экзамене именного его. Дверь в аудиторию была со стеклом наверху. За дверью стояли ребята, с которыми я подружился. Увидев, что я ничего толком ответить не могу, они побежали за Бендером! Я в это время второй раз получаю двойку! И тут в аудиторию входит Бендер!

Экзаменатор спрашивает меня:

– Что вы знаете об Орловско-Курской битве?

Я начал что-то отвечать. Мне поставили тройку. На следующий день я стал первокурсником ВГИКа.

Так первый раз в жизни я получил настоящее потрясение от произошедшего со мной! Что это было? Судьба?

Значит, не случаен ВГИК, не случаен тот троллейбус и, значит, не случайно на меня обратили внимание Александр Александрович Бендер и Михаил Ильич Ромм.

ВГИК подарил мне встречу с сокурсниками, ставшими моими друзьями, – с Женей Харитоновым, Людмилой Абрамовой, Валерой Носиком.

Потом судьба подарила мне возможность участвовать в создании Московского театра пантомимы. Потом был Театр киноактера. Потом я во второй раз поступил во ВГИК к Михаилу Ильичу Ромму, уже на режиссерский факультет. Я снял курсовую работу, которая позволила мне снимать на «Мосфильме» полнометражную дипломную работу. Дальше судьба ударила меня, когда на киностудии имени Горького я снял фильм, который просто затоптали. Тогда я решил уйти из кинорежиссуры. Судьба подсказала мне, что делать, а чего не делать. Я ушел в театр. Играю в спектаклях, за которые мне не стыдно. Как режиссер ставил спектакли. Снимался и снимаюсь в кино как актер. Преподаю во ВГИКе и в ГИТИСе. Все идет так, как надо. Счастье не в том, чтобы твое имя все повторяли, и не в том, чтобы о тебе писали все газеты, и не в том, чтобы тебя постоянно показывали по телевизору. Счастье – это ощущение в твоей душе!


Беседовал Александр ИГНАШОВ

Источник: https://samsud.ru/journal/art/igor-jasulovich-ja-blagodaren-i-zhizni-i/page-3.html

0 comments on “Игорь Ясулович: «Я благодарен и жизни, и судьбе!»

Comments are closed.